Что такое утопия? Определение, история, классификация и признаки. Грезы и кошмары человечества

Утопия — дивный, сказочный мир

Литературный жанр «утопия» — рассказ об идеальном человеческом обществе, где нет бедных и богатых, угнетения человека человеком, несправедливости, неравенстве, где все счастливы, здоровы, довольны

Слово «утопия» греческого происхождения (u - частица НЕ, topos - место, т.е. «место, которого нет»). Впервые повесть об такой замечательной стране и жизни в ней создал английский мыслитель ХV века Томас Мор. Произведение, так и называющееся «Утопия» или точнее «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия», увидело свет в 1516 году.

Список лучших и наиболее известных книг-утопий

• «Город Солнца», итальянский философ Томмазо Кампанелла, 1623 год
• «Новая Атлантида», ангийский философа Френсис Бэкон, 1627 год
• «Государства и Империи Луны», французский драматург, философ Сирано де Бержерак, 1657 год
• «История севарамбов», французский мыслитель Дени Верас, 1677-1679 годы
• «Золотой век», американский мыслитель, писатель Эдвард Беллами, 1888 год
• «Вести ниоткуда», английский писатель и издатель Уильям Моррис, 1890 год
• «Золотая бутыль», американский политик, писатель, 1892 год
• «Туманность Андромеды», советский писатель-фантаст Иван Ефремов, 1957 год
• «Полдень, XXII век (Возвращение)», советские писатели-фантасты братья Стругатские, 1962 год
• «Коммуна в 2000 году», «Башни Утопии», «После Утопии», американский писатель-фантаст Мак Рейнольдс, 1974-1977 годы

Литературный жанр «антиутопия» — рассказ об обществе, где всё плохо: экология, государственное управление, жизнь людей. Обычно причиной этого несчастья называются тоталитаризм, природные катаклизмы, войны, человеческие пороки

Термин «антиутопия» имеет нескольких авторов, впервые его озвучил английский экономист Джон Стюарт Милль, выступая в 1868 году в Палате общин, в 1952 году Гленн Негли и Макс Патрик в книге «В поисках утопии» назвали так литературный жанр. Первой антиутопией считается, хотя и не всеми, роман русского писателя Евгения Замятина «Мы»

Список лучших и наиболее известных книг-антиутопий

• «Мы», русский писатель Е, Замятин, 1920 год
• «Этот прекрасный новый мир», английский писатель О. Хаксли, 1932 год
• «1984» английский писатель Дж. Оруэлл, 1949 год
• «Мрак в полдень» («слепящая тьма») английский писатель А. Кёстлер, 1940 год
• «Повелитель мух» анлийский писатель У. Голдинг, 1954 год
• «Миф о машине» (2 тома), американский социолог Л. Мэмфорд, 1967-1970 годы
• «Москва 2042», советский писатель В. Войнович, 1986 год
• «Дающий», американский писатель Л. Лоури, 1993 год

В чём разница между утопией и антиутопией?

— Отличие утопии и антиутопии в том, что в первой всё хорошо, во второй всё плохо
— В утопии все живут так, как им хочется, а хочется им жить по закону, свободно и правильно, в антиутопии все живут по правилам, установленным кем-то, то есть несвободно, в определённых рамках.
— Утопия — гимн человеку, осознающему свою ответственность перед собой и своими ближними, антиутопия — описание общества с абсолютным недоверием к человеку как личности
— Утопия настаивает на том, что человек — существо разумное, и ему по силам построить совершенный мир с помощью развития науки и техники, социально-экономических преобразований, революций, антиутопия утверждает, что человек глубоко порочен, что благие намерения одних наталкиваются на сопротивление других, что революции бессмысленны, а социальное зло вечно

Германские нацисты и русские коммунисты были уже очень близки к нам по методам, но у них не хватило мужества разобраться в собственных мотивах. Они делали вид и, вероятно, даже верили, что захватили власть вынужденно, на ограниченное время, а впереди, рукой подать, уже виден рай, где люди будут свободны и равны. Мы не такие. Мы знаем, что власть никогда не захватывают для того, чтобы от неё отказаться. Власть - не средство; она - цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий - репрессии. Цель пытки - пытка. Цель власти - власть (Джордж Оруэлл «1984»)

Жанр антиутопии получил особое место в литературе ХХ - нач. ХХI вв. в зарубежной и отечественной литературе.

В ходе исследования, мною было проработано огромное количество литературы. Выявлены характерные признаки жанра антиутопии.

Таким образом, в отличие от утопии, то есть идеального общества, антиутопии проливают свет на эпоху, в которой они появились, отражают ее страхи и надежды, ставят человека перед нравственным выбором.

Главной целью антиутопического настроения, является:

• подрыв основы оптимистического взгляда на будущее;
• доказать невозможность и кошмарность каких бы то ни было утопий.

Для антиутопии характерно:

• проекция на воображаемое общество именно тех черт, которые вызывают наибольшее неприятие в обществе современном;
• расположение антиутопического мира на расстоянии - в пространстве или во времени;
• описание характерных для антиутопического общества негативных черт таким образом, чтобы возникло ощущение кошмара.

В антиутопии, главная мечта - это выжить, возродиться, вернуть свой мир, приняв таким, каков он есть. Ведь антиутопия - это изображение «будущего без будущего», мертвого механизированного общества, где человеку отведена роль простой единицы.

В 1980-1990-е гг. в современной русской антиутопии сформировались такие ее жанровые разновидности: сатирическая антиутопия, детективная антиутопия, антиутопия-«катастрофа».

Страх составляет внутреннюю атмосферу антиутопии. Общество боится. Пытается скрыться от действительности, от мира, в котором они живут. Подобная ситуация была в повести Петрушевской «Новые робинзоны», когда семья убегает в лес, скрываясь от царящего тоталитарного режима.

В антиутопии всегда развёрнутый сюжет, который строится на конфликте идей, получающих конкретное воплощение в характерах героев.

Все эти признаки характерны для антиутопий в современной русской литературе.

Исследуя антиутопию, я прочитала следующие произведения, относящиеся к данному жанру: повесть «Невозвращенец» А.Кабакова, сказка «Кролики и удавы» Ф.Искандера, рассказ «Новые робинзоны» Л.Петрушевской.

Повесть А.Кабакова «Невозврвщенец», написанная в 1989г., рисует Москву ближайших десятилетий. Цель повести прогнозировать дальнейшее развитие в стране, будто бы вставшей на путь военной диктатуры. Кабаков предсказал распад казавшегося нерушимым Советского Союза и межнациональные распри, разгул преступности и многое другое.

В рассказе «Новые робинзоны» Л.Петрушевской рисуется картина бегства от бесчеловечной цивилизации, в которой они живут. Жестокость, голод, бессмысленность существования - все это становится бегством от такой реальности.

В сказке Ф.Искандера «Кролики и удавы» с помощи аллегории показывается тоталитарное государство. Жизнь героев антиутопии - это постоянный страх. Его испытывают кролики перед Королём, удавами, которые тоже находятся в этом состоянии перед Великим Питоном. Читая эту сатирическую антиутопию, невольно вспоминаешь слова Салтыкова-Щедрина: «Жил - боялся, и умирал - боялся».

Идеи социализма, спроецированные в будущее, давали неожиданную и довольно безрадостную картину. Произведения такого плана получили название «антиутопии», в противовес утопическим произведениям прошлого.

Антиутопия - изображение возможного будущего, которое страшит писателя, заставляет его тревожиться за судьбу человечества, за душу отдельного человека.

В антиутопии изображено насилие человека над историей, которую упрощают, укрощают, стараясь её выпрямить «ради худосочного жизненного идеала».

Одной из лучших антиутопий, написанных на русском языке, стал роман Евгения Замятина «Мы». Этот роман создавался в 1920 году в холодном полуразрушенном Петрограде. Автору удалось за семьдесят лет до падения коммунистического режима сделать правильные выводы о «великом блефе», воплощенном в идеалах марксизма-ленинизма.

В зарубежной литературе к наиболее известным антиутопиям относятся «О дивный новый мир» О.Хаксли, «Скотный двор» и «1984» Дж. Оруэлла.

Жанр антиутопии - один из самых популярных в современной литературе. Наибольшей известностью пользуется повесть Александра Кабакова «Невозвращенец», написанная в 1989 году.

В получивших в ХХ веке распространение антиутопиях, или, скорее, так называемых дистопиях («Мы» Замятина, «О дивный новый мир» О.Хаксли, «1984» Оруэлла), будущее изображено с позиций индивидуализма и социального пессимизма, как неизбежное торжество научно-тотализированного «ада». Сатанинской выступает сама государственная машина, аппарат управления, система, в которой сконцентрировано все зло. Антиутопия же обычно направлена на развенчивание утопических тенденций.

Антиутопические романы имитируют жизнь в ее наиболее драматических и трагических изломах. Поэтому их успех огромен. К тому же, антиутопию и критиковать то не за что: ведь автор ничего и не предлагает.

В антиутопических произведениях начала века явственно слышна нота тревоги за бытие современного человека. Это видно на примере антиутопии «Земля» В. Брюсова. Жанр антиутопии стал новым художественным средством, чему способствовала свойственная жанру описательность. Благодаря этому изображаемое становилось конкретным и содержательным, что помогало понять современное состояние мира.

h2Утопия и антиутопия как литературные жанры

Для того чтобы возникла антиутопия, должна существовать утопия - грандиозный проект будущего, воплощение самой смелой и лучезарной мечты человечества о «золотом веке». Антиутопия, в последние годы определяет одно из направлений в мировой фантастической литературе. Утопия и антиутопия становятся часто неразлучными спутниками, как добро - зло, жизнь - смерть.

Утопия (от греч. «оu» - не и «topos» - место, букв. «нигде не находящееся») - жанр эпоса, произведение, художественный мир которого проникнут несбыточными мечтами, вымышленная картина идеального жизненного устройства.

Утопия, как литературный жанр, предполагает развернутое описание общественной, государственной и частной жизни воображаемой страны, которая отличается идеальным политическим укладом и всеобщей социальной справедливостью.

В русской литературе идею утопического социализма наиболее полно отразил Н. Г. Чернышевский в романе «Что делать?» Спроектированное им общество будущего основано на социалистических принципах свободы, труда, равенства.

Утопией принято называть несбыточные, идеальные модели будущего. Самыми известными создателями утопических теорий являются Томас Мор, автор книги «Утопия» (произведение, давшее название жанру), Т. Кампанелла «Город Солнца», Платон «Республика», Уильям Моррис «Вести ниоткуда». В их произведениях нашли выражение мечты о «золотом веке».

В отличие от утопии, то есть идеального общества, антиутопии проливают свет на эпоху, в которой они появились, отражают ее страхи и надежды, ставят человека перед нравственным выбором. Граница между утопией и антиутопией оказывается границей между разумом и безумием.

Антиутопия же (от греч. «anti» - против и «utopos» - места, которого нет) - это произведение (обычно эпического рода), в котором изображается социальная и техногенная катастрофа, крах общественных идей, разрушений иллюзий и идеалов.

Впервые термин антиутопоия (англ. dystopia, anti-utopia) был введён английским философом и экономистом Джоном Стюартом Миллом в 1868 году.

Расцвет антиутопии приходится на ХХ век. Связано это как с расцветом в первые десятилетия ХХ века утопического сознания, так и с приходящимися на это же время попытками воплощения, с привидением в движение тех социальных механизмов, благодаря которым массовое духовное порабощение на основе реалий ХХ века возникли антиутопические социальные модели в произведениях таких очень разных писателей, как Дж.Оруэлл («1984», «Скотный двор»), О.Хаксли («О дивный новый мир»), Р.Бредбери (451* по Фаренгейту»). Их антиутопические произведения являются как бы сигналом, предупреждением о возможном скором закате цивилизации. Романы антиутопистов во многом схожи: каждый автор говорит о потере нравственности и о бездуховности современного поколения, каждый мир антиутопистов это лишь голые инстинкты и «эмоциональная инженерия».

Антиутопии разнообразны, не похожи друг на друга, растянулись от Аристофана до Уэллса.

В антиутопии, главная мечта - это выжить, возродиться, вернуть свой мир, приняв таким, каков он есть, «...речь идет о выживании в такие времена,…» (2). Ведь антиутопия - это изображение «будущего без будущего», мертвого механизированного общества, где человеку отведена роль простой единицы.

Антиутопию как жанр определяет спор с утопией, причем не обязательно спорить с конкретным автором, с конкретной утопией. Аллегорические антиутопии же, в несколько иной форме опровергают или пародируют конкретные утопии, возникшие во внетекстовой реальности. Антиутопия спорит с целым жанром, всегда стараясь облечь свои аргументы в занимательную форму. Можно говорить об исконной жанровой направленности антиутопии против жанра утопии как такового. Это подтверждают и детективные антиутопии, популярные в последнее время («Французская Советская Социалистическая Республика» А.Гладилина).

Исторический процесс в антиутопии делится на два отрезка - до осуществления идеала и после. Между ними - катастрофа, революция или другой разрыв преемственности. Отсюда особый тип хронотопа в антиутопии: локализация событий во времени и пространстве.

Антиутопия изображает общество, в котором утопический вирус всеобщности приобрел характер эпидемии, выкосившей все человеческое и давшей метастазы в виде тоталитарного режима.

Литературные антиутопии былых времен были столь же нереальны, как и сами утопии.

В 1980-1990-е гг. в современной русской антиутопии сформировались такие ее жанровые разновидности:

• сатирическая антиутопия - «Николай Николаевич» и «Маскировка» (обе - 1980) Ю.Алешковского, «Кролики и удавы» (1982) Ф.Искандера, «Москва 2042» (1987) В.Войнович;
• детективная антиутопия - «Французская Советская Социалистическая Республика» (1987) А.Гладилина; «Завтра в России» (1989) Э.Тополя;
• антиутопия-«катастрофа» - «Лаз» (1991) В.Маканина, «Пирамида» (1994) Л.Леонова; «Новые робинзоны» Л.Петрушевской, «Невозвращенец» (1989) А.Кабакова и др.

В основе сюжетов антиутопических романов, как правило, лежит конфликт между «естественной» личностью, не сумевшей приспособиться к «прекрасному новому миру».

Структурный стержень антиутопии - псевдокарнавал. Основа псевдокарнавала - абсолютный страх. Смысл страха в антиутопическом тексте заключается в создании особой атмосферы, того, что принято называть «антиутопическим миром». Как следует из природы карнавальной среды, страх соседствует с благоговением перед властными проявлениями с восхищением ими. Благоговение становится источником почтительного страха, сам же страх стремится к иррациональному истолкованию.

Вместе с тем страх является лишь одним плюсом псевдокарнавала. Он становится синонимом элемента «псевдо» в этом слове, означающая ложность, мнимость. Настоящий карнавал также вполне может происходить в антиутопическом произведении. Он - важнейший образ жизни и управления государством. Ведь антиутопии пишутся для того, чтобы показать, как ведется управление государством, и как при этом живут обычные, «простые» люди.

В антиутопии, люди суть машины, созданные для того, чтобы выполнить определенную работу и умереть (Ф.Искандер «Кролики и удавы»). И если ты останешься частью системы, с тобой все будет в порядке. Но если ты начнешь действовать самостоятельно, другие люди перестают на тебя реагировать.

В основе антиутопии - пародия на жанр утопии либо на утопическую идею. Однако открытия, сделанные в классических произведениях, - образ псевдокарнавала, история рукописи как сюжетная рамка, мотивы страха и преступной, кровавой власти, неисполнение героем просьбы возлюбленной власти и вследствие этого - разрыв - все это «заштамповывается», составляя определенный метажанровый каркас. Отныне он будет повторяться, становясь как бы обязательным, и преодоление этой обязательности станет новаторством следующего порядка. То, что на сегодня представляется обязательными признаками жанра, завтра уже окажется лишь определенным, пройденным этапом его развития.

Герой антиутопии всегда эксцентричен. Именно таким предстаёт перед нами герой антиутопии Л.Петрушевской «Новые робинзоны» - «И отец начал лихорадочные действия, он копал огород, захватив и соседний участок, для чего перекопал столбы и перенёс изгородь несуществующих соседей…» .

Герой живет по законам аттракциона. Аттракцион - это излюбленное проявление власти.

Собственно, в эксцентричности и «аттракционности» антиутопического героя нет ничего удивительного: ведь карнавал и есть торжество эксцентричности. Участники карнавала одновременно и зрители, и актеры, отсюда и аттракционность. Таким образом, аттракцион как сюжетный прием антиутопии вполне ограничен другим уровням жанровой структуры.

«Антиутопия смотрится в утопию с горькой насмешкой. Утопия же не смотрит в ее сторону, вообще не смотрит, ибо она видит только себя и увлечена только собой. Она же не замечает, как сама становится антиутопией, ибо опровержение утопии новой утопией же, «клин клином» - один из наиболее распространенных структурных приёмов. Отсюда - матрёшечная композиция антиутопии» (3). Очень часто в антиутопии встречается рамочное, «матрешечное» устройство повествования, когда само повествование оказывается рассказом о другом повествовании, текст становится рассказом о другом тексте. Это характерно для таких произведений, как «Мы» Е.Замятина, «Приглашение на казнь» В.Набокова, «1984» Дж.Оруэлла, «Любимов» Абрама Терца, «Зияющие высоты» А.Зиновьева, «Москва 2042» В.Войновича, «Невозвращенец» и «Сочинитель» А.Кабакова.

Ритуализация жизни - ещё одна структурная особенность антиутопии. Именно эта особенность встречается в произведении Е.Замятина «Мы», когда нумера носят одинаковую одежду, получают розовые талоны и едят одинаковую пищу. А в антиутопии «Кролики и удавы» Ф.Искандера «Дело в том, что, появляясь среди удавов, Великий Питон произносил боевой гимн, который все удавы в знак верности должны были выслушать, приподняв голову». Общество, реализовавшее утопию, ритуализовано. Там, где царит ритуал, невозможно хаотичное движение личности. Напротив, ее движение запрограммировано.

Антиутопия принципиально ориентирована на занимательность, развитие острых, захватывающих коллизий. В антиутопии человек непременно ощущает себя в сложнейшем, иронико-трагическом взаимодействии с установленным ритуализованным общественным порядком.

В сравнении с научной фантастикой антиутопия рассказывает о куда более реальных и легче угадываемых вещах. Научная фантастика скорее ориентируется на поиск иных миров, моделирование иной реальности, иной «действительности». Мир антиутопии более узнаваем и легче предсказуем. Антиутопии используют фантастику с целью дескридитации мира, выявления его нелогичности, абсурдности, враждебности человеку.

Это не означает, что антиутопия значительно расходится с фантастикой. Она активно использует фантастику как приём, расходясь с нею как с жанром.

Пространство антиутопии всегда ограничено. Это жильё героя, на которое он в обществе воплощенной утопии теряет право. Реальное в антиутопии - пространство надличностное, государственное, принадлежащее социуму, власти, которое может быть замкнутым, расположенным вертикально, создающим конфликт верха и низа. «Отец же рыл там погреб и чуть ли не подземную землянку с печью,…» («Новые робинзоны» Л.Петрушевская.).

Страх составляет внутреннюю атмосферу антиутопии. «Идем, - жена дёргала меня за руку. - Идем, ты же знаешь, я боюсь толпы!» (А.Кабаков «Невозвращенец»). Но нельзя бесконечно долго бояться. Человек тянется к удовольствию. Он находит его либо в патологическом унижении перед властью, либо в изуверском насилии над отведенной для этого частью общества, что производит еще более страшное впечатление на всех остальных. Происходит конденсация садомазохистских тенденций в социуме. Взаимонаправленные садизм, мазохизм структурируют репрессивный псевдокарнавал, а карнавальное внимание к телесному ведет к гипертрофии садомазохистских тенденций, что обуславливает повышенное внимание в антиутопиях к теме смерти: то появляются сцены казни, то распятия, то умерщвление плоти. Например, в антиутопии Ф.Искандера «Кролики и удавы» «Смысл казни - самопоедание удава…» .

Для повествования в антиутопии весьма продуктивным оказывается мотив «ожившего творчества». События, описываемые в рукописи героя, становятся «сверхреальностью» для произведения в целом. Акт творчества возвышает героя-рассказчика над остальными персонажами. Обращение к словесному творчеству - не просто сюжетно-композиционный ход. Рукопись проявляется как подсознание героя, более того, как подсознание общества, в котором живет герой. Так замятинский нумер D-503 пишет дневник. Так же в антиутопии А.Кабакова «Невозвращенец» главный герой пишет дневник. И в одном, и в другом дневнике описывается все то, что испытывает общество и то, что происходит вокруг героя.

Рукопись, которую пишет герой, можно рассматривать как донос на все общество. Дело в том, что рукопись героя лишь условно предназначена для саморефлексии. В действительности же, она имеет своей целью предупредить, известить, обратить внимание, проинформировать, словом, донести до читателя информацию о возможной эволюции современного общественного устройства. Подобная повествовательная структура позволяет полнее и психологически глубже обрисовать образ автора «внутренней рукописи», который, как правило, оказывается одним из главных (если не самым главным) героев самого произведения в целом.

Для антиутопий характерен мотив предостережения. Автор пытается предостеречь общество от того ужаса, который преследует героев антиутопии.

Антиутопии связаны с реальной жизнью, они показывают, что выходит из утопических идей, если их претворять в жизнь, поэтому антиутопии всегда строятся на остром конфликте, подсказанном жизнью, имеют драматический, напряженный сюжет, яркие характеры героев.

Сюжетный конфликт возникает там, где герой отказывается испытывать наслаждение в собственном унижении властью. Так произошло с замятинским I-330, так происходит затем с Уинстоном, героем Оруэлла в «1984», а в продолжении и с «новыми робинзонами» Петрушевской, которые убегают в лес от царящего тоталитарного режима, главный герой А.Кабакова прихватив с собой жену, сбегает в будущее от «компетентных органов», которые стараются контролировать его каждый шаг.

Антиутопия более свободна в использовании художественных средств, она обращается к научной фантастике, сатирическим приёмам, аллюзиям, реминисценциям. В антиутопии всегда развёрнутый сюжет, который строится на конфликте идей, получающих конкретное воплощение в характерах героев.

Характерным явлением для антиутопии является квазиноменация. Суть её в том, что явления, предметы, процессы, люди получают новые имена. Например, у замятинских героев не было имен, были нумера (D-503), у Ф.Искандера вместо имен были прозвища (Возжаждавший, Задумавшийся, Удав-Пустынник и др.)

Жанр антиутопии дал много примеров пародирования сакрального. Видимо, некая сатирическая «подоснова» жанра, его разоблачительная направленность способствует накоплению и выражению пародийных элементов. Так, в «Любимове» А.Терца пародируется евангельский мотив превращения воды в вино: Леня Тихомиров превращает в водку обычную речную воду.

Итак, утопия и антиутопия довольно активно развиваются в литературе русского зарубежья. Мы видим преобладание одних и тех же жанровых признаков - при всех различиях между стилевыми манерами. Антиутопия отличается от утопии своей жанровой ориентированностью на личность, на ее особенности, чаяния и беды, словом, антропоцентричностью. Личность в антиутопии всегда ощущает сопротивление среды. Социальная среда и личность - вот главный конфликт антиутопии.

Антиутопия, есть одна из форм реакции против социалистических идей и социализма как общественной системы.

Вряд ли можно считать случайным то обстоятельство, что повествователем в антиутопии зачастую оказывается характерный, «типичный» представитель современного антиутопического поколения. Предчувствие усложненности мира, страшная догадка о несводимости философского представления о мире к догматам «единственно верной» идеологии становится главным побудительным мотивом для его бунта, и не имеет значения, должен герой сознавать это или нет.

Писатели - антиутописты ставили перед собой задачу показать механизм и последствия тоталитарного режима, моральное разрушение личности в результате манипулирования человеческим сознанием.

Именно разрушение личности произошло в повести Кабакова «Невозвращенец», когда главным героем начали манипулировать «компетентные органы».

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Подобные документы

Антиутопия как самостоятельный литературный жанр. Конфликт между человеческой личностью и бесчеловечным общественным укладом. Воззрения Замятина и Оруэла относительно будущего тоталитарного государства. Сущность тоталитаризма, понятия утопии и антиутопии.

реферат , добавлен 17.03.2013


Утопия в произведениях поэтов древности. Причины создания утопии. Утопия, как литературный жанр. "Утопия" Томаса Мора. Человек в утопии. Стихотворение Боратынского "Последняя смерть". Антиутопия как самостоятельный жанр.

реферат , добавлен 13.07.2003


Определение жанра утопии и антиутопии в русской литературе. Творчество Евгения Замятина периода написания романа "Мы". Художественный анализ произведения: смысл названия, проблематика, тема и сюжетная линия. Особенности жанра антиутопии в романе "Мы".

курсовая работа , добавлен 20.05.2011


Особенности утопического мышления, получившего выражение в литературном жанре утопии. Художественные приемы и способы построения текста, служащие цели обнаружения невозможности реализации утопии. Анализ особенности взаимоотношений утопии и антиутопии.

курсовая работа , добавлен 21.07.2010


Иррациональность и несправедливость общества в романе "1984" Оруэлла. Уильям Голдинг, становление его творчества. Теория и практика "эпического театра" Б. Брехта. Появление утопического жанра. Особенности жанра антиутопии, модернизма, экзистенциализма.

шпаргалка , добавлен 22.04.2009


Антиутопия как литературный жанр. Зарождение и развитие традиций антиутопии в литературных произведениях Е. Замятина "Мы", Дж. Оруэлла "1984", Т. Толстой "Кысь". Противодействие тоталитарному сознанию и обществу, построенному без уважения к личности.

реферат , добавлен 02.11.2010


Антиутопия как обособленный литературный жанр, её история и основные черты. Классический роман-антиутопия и проблематика романа. Антигуманный тоталитаризм как отдельный жанр, корни античности. Проблемы реализма и утопические идеалы в литературе.

курсовая работа , добавлен 14.09.2011


История антиутопии как жанра литературы: прошлое, настоящее и будущее. Анализ произведений Замятина "Мы" и Платонова "Котлован". Реализация грандиозного плана социалистического строительства в "Котловане". Отличие утопии от антиутопии, их особенности.

Слово «утопия» происходит от греческого, означающего «нигде». Утопия - это рассказ о воображаемом совершенном или идеальном обществе, которое с экономической точки зрения обычно является стационарным и в котором блага часто находятся в общей собственности. Многие из предлагавшихся социальных реформ включали пункты, вдохновленные утопиями, а большинство утопий явно или неявно призывали к социальным изменениям. Не существует единой традиции в жанре утопий, и потому нельзя четко выделить их место в истории экономической мысли. Однако, поскольку обеспечение выживания человечества было целью всех направлений нормативной экономической мысли, размышления о совершенных или гармоничных обществах, называемые утопическими, обычно претендовали на то, чтобы дать полный ответ на загадки, сформулированные экономистами. В современную эпоху утопические проекты стали широко использовать научные и технологические достижения как инструмент решения экономических проблем. В свою очередь, наиболее амбициозные планы по устранению экономических затруднений сами приобретали черты утопий (т.е. становились фантастичными или недостижимыми). Чтобы пролить свет на эту взаимосвязь, нужно отличать утопическую форму мышления от по крайней мере четырех родственных ей форм. Так, мил-ленаристы считали, что все социальные проблемы будут устранены божественным вмешательством, часто в форме Второго пришествия Христа, с приходом которого будет основано совершенное общество. В средневековой английской легенде о «стране Кокейн» и подобных произведениях все формы ограниченности благ исчезают: желания остаются ограниченными, в то время как средства их удовлетворения увеличиваются без труда и потребляются без усилий. В повествованиях об «аркадиях» больший упор делается на удовлетворение только «естественных» потребностей и важность духовной и эстетической сфер. В историях об «обществах безупречной морали» также предполагалась необходимость предварительных перемен в человеческой природе, особенно в том, что касается потребностей. Больше внимания также уделялось духовному возрождению как основе социальной гармонии.

Во всех видах идеальных обществ центральной является проблема человеческих потребностей и желаний. Авторы, работающие в утопической традиции, признавали существование центрального противоречия между ограниченными ресурсами и ненасытимыми потребностями, но не надеялись на коренные изменения человеческой натуры. Фаз (Fuz, 1952) выделил «утопии спасения» (Utopias of escape), в которых исходной предпосылкой является изобилие, и «утопии осуществления» (utopias of realization), в которых исходной является редкость ресурсов. Большинство утопий пытаются справиться с основными социальными бедами (преступностью, бедностью, пороками, войнами и т.п.), которые происходят от человеческих слабостей, уделяя главное внимание наилучшей организации общественных институтов, не идеализируя природы (как в «стране Кокейн») или человека (как в «обществах безупречной морали») и опираясь на результаты работы человеческого ума, а не на божественное провидение. В экономическом, как и в других аспектах, утопии стремятся скорее построить совершенную, полностью упорядоченную во всех деталях социальную модель, чем добиться временного или частичного решения сегодняшних проблем. В воображаемом всемогуществе и всеведении заключаются как привлекательность и полезность, так и опасность излишнего протекционизма, присущие утопическим схемам. Желая одновременно сохранить лучшее из прошлого и разработать идеальное будущее, авторы утопий сами часто давали образцы, по которым судили об адекватности настоящего и его экстраполяции в будущее (особенно в области научно-технического развития).

С течением времени экономический аспект утопий сместился от ограничения потребностей и обобществления благ, которые должны были разрешить проблемы, связанные с производством и распределением, к большему упору на производительные силы, создаваемые развитием науки, технологии и новых форм экономической организации. Борьба с «неестественными» потребностями потеряла свою важность. В этом смысле история утопической мысли отражает историю экономики и историю экономической мысли в той мере, в какой последняя обосновывала возможность удовлетворения возрастающих потребностей на основе развития науки и техники. Когда в XVIII в. либеральное основное течение политической экономии отказалось от идеализации государственного регулирования и связало надежду на преодоление ограниченности ресурсов с развитием рынка, утопизм также переключил акценты с воспитания добродетели на создание изобилия, часто в сочетании с централизованным планированием и централизованной организацией экономики. Технология, как предполагалось, уменьшит количество необходимого обществу труда без сопутствующего сокращения потребностей. Во многих современных утопиях неизбежность глубокого разделения труда была вытеснена идеей о чередующихся формах более интересного и творческого труда. Современный утопизм одновременно опирается на многообещающее развитие технологий и критикует формы общественной организации, не способные использовать этот потенциал или обуздать его вредные проявления. Не удовлетворяясь разработкой образа идеальных возможностей, современный утопизм более занят проблемой осуществления проектов идеальных обществ.

Хотя возраст утопического жанра обычно отсчитывают с даты публикации «Утопии» Томаса Мора (1516), идея об обобществлении благ как средстве борьбы с экономическими неурядицами гораздо старше. Важным предшественником было «Государство» Платона (примерно 360 г. до н.э.), где общей была лишь собственность правящих «хранителей», что преследовало цель предотвратить возможность конфликта между частными и общественными интересами. В конце II в.н.э. Плутарх написал свое жизнеописание мифического спартанского законодателя Ликурга, который покончил с жадностью, роскошью и неравенством, разделив поровну земли, заменив золото и серебро в обороте железом и введя различные законы, регулирующие потребление населением предметов роскоши. Хотя Платоновский коммунизм рано подвергся критике со стороны Аристотеля, идея об общественной собственности на блага как идеале сохранилась в раннехристианскую эпоху. Древнейший образ мифического Золотого века, где текут реки из молока и меда, появлявшийся у Гесиода (750 г. до н.э.), Овидия и в рассказах об «Островах Блаженных», вдохновленных стоиками, в христианскую эпоху превратился в образ рая, Эдемского сада, и было повсеместно признано, что возникновение частной собственности могло быть только результатом грехопадения и изгнания Адама и Евы из рая. В какой-то мере общественная собственность существовала у иуда-истской секты ессеев, среди последователей раннего христианства, как и в последующих монашеских движениях, и позднее велись серьезные споры о том, хотели ли апостолы сохранить ее для себя или распространить на всех людей. Правда, уже ранняя христианская церковь оправдывала частную собственность тем, что она обеспечивала мир, порядок и экономическую эффективность. Однако благотворительность, и особенно помощь бедным в пору нужды, считалась неотъемлемым долгом, сопутствующим частной собственности на Земле, которая была сотворена Богом так, чтобы прокормить всех. Такова была традиция, которую опрокинул Томас Мор, вдохновляясь, с одной стороны, Платоном, а с другой, возможно, потенциалом Нового Света. Мор воскресил идею светского социального усовершенствования и выразил ее в новом фантастическом образе. В это и более позднее время быстрые экономические перемены в Британии были причиной того, что утопические произведения возникали по преимуществу здесь. Несомненно, разгневанный влиянием «огораживаний» на бедных, Мор даровал уто-пийцам не только равенство, но и изобилие, шестичасовой рабочий день (и более достойную работу, чем в древних утопиях); каждые десять лет дома переходили из рук в руки, а горожане менялись местами с сельскими жителями еще чаще. На общественных рынках все блага были бесплатными, а в общественных больницах выхаживали больных. Баланс между зажиточными и неимущими внутри страны обеспечивался с помощью перераспределения; кроме того, избыток частично отдавался беднякам других стран, а частично продавался по умеренным ценам. Железо ценилось больше, чем золото или серебро, а драгоценные камни и жемчужины приравнивались к детским игрушкам. Потребности четко фиксировались на уровне минимального комфорта.

С победой над боязнью нужды жадность была практически изжита, а пышность и излишества, порожденные тщеславием, запрещались законом. Середина XVI в. ознаменовалась многими попытками радикальных протестантов возродить предположительно имевший место коммунизм раннего христианства (например, анабаптизм Петера Райдма-на), существенным сдвигом в сторону борьбы с роскошью в нескольких протестантских сектах. Предпочтение сельскохозяйственных занятий и враждебность к роскоши характеризуют большинство утопий Ренессанса, например «Вольфарию» Йохана Гюнцберга (1621), «Христиано-поль» Анд ре (1619), в котором играла определенную роль цеховая модель, «Город Солнца» Кампанеллы (1623), в котором впервые за всю историю утопий отменен труд рабов, и «Анатомию Меланхолии» Роберта Бертона, содержавшую нападки на жадность, национальный план использования земли, управление экономическими ресурсами усилиями чиновников, создание общественных житниц и оплату услуг докторов и юристов государством. В «Новой Атлантиде» Фрэнсиса Бэкона (1627) экономической организации уделялось меньше внимания, чем обоснованию диктатуры ученых. Именно здесь впервые появилось новое отношение к технологии, которое не раз повторялось в последующих утопиях. Бэкон также обратил внимание на угрозу общественному порядку со стороны различных вводимых новшеств, в то время как «Нова Солима» (Nova Solyma) Самуэля Готта (1648) была более нетерпима к роскоши и расточительности. Среди английских утопий периода гражданской войны особо выделяются две. Работа «Платформа Закона свободы» Джерарда Уинстэнли (1632) развила требования диггеров передать общинные земли беднякам, описав механизм общественного землевладения, в котором права на землю имели все занимающиеся сельскохозяйственной деятельностью в возрасте до 40 лет. Общественные хранилища предоставляли нужные блага нуждающимся в них, а купля благ, их продажа и использование наемного труда внутри страны запрещались. Золото и серебро использовались исключительно для внешней торговли. Более известной была «Океания» (Oceana) Джеймса Хэррингтона (1656), которая популяризировала идею принятия сельскохозяйственных законов, предотвращающих преобладание аристократии, и с той же целью вводила ограничения на размер приданого и наследства. Конец XVII в. ознаменовался изобилием утопий благосостояния или полной занятости в Британии (Франция увидит подобный расцвет жанра только в следующем веке). В то время планы практических социальных реформ и утопические проекты были не так уж далеки друг от друга. Тогда же мы наблюдаем переход от идеи ограничения спроса и удовлетворения исключительно естественных потребностей к концепции максимизации производства при полной занятости людских и материальных ресурсов с минимизацией потерь. (Эти же цели до некоторой степени преследовались и основным течением меркантилизма.) Эти цели ставятся, например, в «Описании знаменитого королевства Макарии» (1641), где большая часть законодательства связана с регулированием производства; в «Защитнике Бедняка» Питера Чемберлена (1649), который содержал описание механизма общественных работ для бедных под управлением государственных чиновников; «Способе сделать бедняков в этой и других странах счастливыми» Питера Плок-хоя (1659), где предлагалось переселение лучших ремесленников, земледельцев и торговцев в специальные общины, и «Предложениях по организации промышленной коллегии» Джона Беллерса (1695), где богатые должны были помогать основывать общины, в которых в дальнейшем должны были жить бедняки, сами обеспечивая себя. В таких проектах способы решения экономических проблем описывались на уровне отдельных общин и общественных слоев, а не применительно ко всей стране или ко всем беднякам. В 1981 г. Дж.С Дэвис (Davis, 1981) предположил, что это было выражением возрастающего недоверия к способности государства решить проблему бедности, и действительно, Закон о престолонаследии 1662 г. переложил это бремя с центрального правительства на отдельные приходы.

Период с 1700 по 1900 гт. отмечен не только расцветом утопических идей, но и возрастающим переплетением практических экономических мер и утопических предписаний. Тогда же обобществление благ перестало быть непременным элементом утопических идей в отношении собственности и либеральный взгляд на выгоды частной собственности сам был выражен в утопической форме. Это повлекло за собой сочетание утопического мышления и идеи прогресса, хотя они, как правило, считаются взаимно противоречащими. В современном социализме и классической политэкономии потребности считаются практически неограниченными и социальная гармония во многом зависит от их удовлетворения. Превознесение homo economicus началось с «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо (1719) и было наиболее восторженным в декларациях Ричарда Кобдена и Джона Брайта в середине XIX в. о неизбежном воцарении всеобщего мира после распространения свободной торговли на все страны. Одним из первых серьезных вызовов этой идее было признание Джоном Стюартом Миллем после 1850 г. желательности стационарной экономики, избегающей дальнейших перемен. Многие утопии XVIII в. были посвящены идее прогресса (например, «Год 2440» Мерсье (1770) и «Эскиз исторической картины развития человеческого ума» Кондорсэ (1794)). В других утопиях критика коммерческого общества имела различные формы: мягкой сатиры Свифта в «Путешествиях Гулливера» (1726), где гуингнмы отличались презрением к самоцветам и распределяли произведенный продукт в соответствии с потребностями, или более острой критики цивилизации в «Рассуждении о происхождении неравенства» Руссо (1755). Подобного рода критика легла в основу современного коммунизма, которую заложили Рейналь, Мерсье, Мабли, Морелли, Бабеф, а в Британии Спенс и Годвин. Для многих из них имела некоторое значение спартанская модель и в роскоши виделась основная причина притеснения рабочего класса, равно как и общего падения нравов.

Хотя весь жанр утопий был до основания потрясен пессимистическим прогнозом Мальтуса в его «Очерке о народонаселении» (1798), первая половина XIX в. ознаменовалась возникновением многочисленных маленьких «утопическо-социалистических» общин, стремящихся воплотить утопические идеи на практике. Зги общины могли быть как коммунистическими (Роберт Оуэн, Этьен Кабе), так и полукапиталистическими (Шарль Фурье). Другие планы сосредоточивались на состоянии всей нации и благодетельном развитии массового производства (Сен-Симон). Утопии такого рода стали доминировать, когда потенциальная роль машин в создании нового рога изобилия стала очевидной. (Некоторое разочарование в этих взглядах произошло позже, например в «Новостях ниоткуда» Вильяма Морриса (1890), где предпочтение отдавалось деревенским и ремесленным добродетелям.) Значительно больше внимания в начале XIX в. стало уделяться (например, Оуэном и Фурье) отрицательным сторонам чрезмерной специализации и преимуществам постоянной перемены занятий. В середине века в работах Маркса и Энгельса возникло наиболее радикальное видение данной эры. Их планы могут рассматриваться как утопические в той мере, в какой они излишне оптимистично оценивали свойства человеческой природы, технологию и социальное устройство будущего общества, в котором частная собственность и отчуждение должны быть преодолены. В последние два десятилетия века, по крайней мере в Британии и Америке, мы наблюдаем почти непрерывный поток утопий плановой экономики, наиболее известными из которых являются «Взгляд назад» Эдварда Беллами (1887), где планировались отмена денег, равная заработная плата и равный кредит для каждого, а также промышленная трудовая армия, «Путешественник из Альтрурии» У.Д. Хоуэлса (1894) и «Современная утопия» Г.Дж. Уэллса (1905), в которой была предпринята попытка увязать идеи прогресса с образом идеального будущего, экономика которого была скорее смешанной, чем плановой.

В XX в. утопизм дрогнул перед лицом некоторых последствий эпохи модерна и гораздо большее распространение получили антиутопии. В самой знаменитой из них - «1984» Джорджа Оруэлла (1948) - критиковались как капиталистическая агрессия и неравенство, так и коммунистический деспотизм, а центральной темой работы было предотвращение пользования выгодами массового производства со стороны большинства через намеренное уничтожение предметов потребления в войне. Более сатирическим отношением к гедонистической утопии отличается «Отважный новый мир» Олдоса Хаксли (1932), хотя его более поздний «Остров» (1962) является позитивной утопией, которая критикует духовную нищету материалистической цивилизации. Популярный утопизм конца XX в. включал несколько научно-фантастических работ, либертарианские размышления Мюррея Ротбарда и Роберта Нозика («Анархия, государство и утопия», 1974) и стационарный эн-вайронментализм «Экотопии» Эрнеста Калленбаха (1975). С прогрессом используемой техники и развитием государства благосостояния оптимистически развивавшие эту тему утопии сошли на нет. Пресыщенным товарами людям некоторые привлекательные стороны потребительского рая уже не казались столь неотразимыми. Технологический детерминизм, казалось, делал неактуальным выбор формы экономической организации общества. Две мировые войны и призрак ядерной катастрофы подорвали веру в возможность усовершенствования человека, а полувековой эксперимент с коммунистическим центральным планированием, в свою очередь, серьезно дискредитировал последнее как вернейший путь к моральному и экономическому усовершенствованию общества. «Рост» также не является более безоговорочно принимаемым идеалом, даже среди тех, кто еще не испробовал его на себе. Тем не менее, значение утопий для экономической мысли не уменьшилось, поскольку они освещают важные аспекты истории экономических учений и идей (особенно в области благосостояния и планирования), а также позволяют совершать воображаемые прыжки в возможное будущее, в которое мыслители, более склонные к позитивизму и эмпиризму, заходить боятся. Если «прогресс» может быть осуществлен без «роста», то эта идея, скорее всего, впервые найдет отражение в форме очередной утопии.

Антиутопия - самоосознающее течение в литературе, представляющее собой критическое описание общества утопического типа. Антиутопия выделяет наиболее опасные, с точки зрения авторов, общественные тенденции. (В аналогичном смысле в западной социологической литературе употребляются также понятия «дистопия», то есть «искаженная, перевернутая» утопия, и «какотопия», то есть «страна зла».) Антиутопию можно представить в качестве своеобычнойсаморефлексиижанра социальнойутопии. Антиутопия существенно меняет ракурс рассмотрения идеального социума: подвергается сомнению сама возможность позитивного воплощения какого бы то ни было преобразовательного интеллектуального проекта. При этом, если в жанре традиционной утопии происходит воображаемое обращение авторов в прошлое и настоящее, то в стилистике антиутопии доминирует обращённость вбудущее.

Конституирование антиутопии как особого интеллектуального жанра совпало по времени (XX век) с установлением достаточно жёстких общепринятых дисциплинарных границ в сфере гуманитарного знания, поэтому антиутопия почти всецело представляет собой литературное явление. (Исторически антиутопия ведёт своё происхождение от сатирической традицииСвифта,Вольтера,М. Е. Салтыкова-Щедрина, Г. К. Честерстона и др., а также от жанра романов-предостережений, к которому обращались в своем творчестве А. Франс,Дж. Лондон,Г. Уэллс,К. Чапеки др.)XX векпородил ситуацию, когда некоторые проекты утопических обществ с различной степенью самоадекватности стали реальностью. Разочарование впрогрессе, кризис идеаловевропоцентризма, негативные эффектыфункциональной дифференциации обществаактуализировали жанр антиутопии, которая постоянно обращалась к репрессированным пластам общественной жизни. (Согласно мыслиОруэлла, антиутопия становится возможной лишь после того, как «утопия была дискредитирована».) Переход от абстрактного интереса по поводу проектов преобразования общества к опасениям, связанным с перспективой их претворения в жизнь, был сформулированБердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?»

Главными темами антиутопий выступают как проблемы невозможности непосредственного межиндивидуального общения вкупе с утерей личностью своего духовного мира (Замятин), так и абсолютизированные до крайности негативные тенденции современного общества: нивелирующее людейпотребление(О. Хаксли), тотальный контроль бесчеловечной государственной власти (Оруэлл), прогрессирующийиндивидуализм(Р. Шекли) и т. д.

Отрицательного обозначения всех сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы радикального переустройства общественных отношений.

Традиционные описания совершенного общественного строя восходят к античным легендам о “золотом веке”, о “земном рае”, об “островах блаженных”, якобы открытых мореплавателями в эпоху великих географических открытий 15-18 вв. (“Город Солнца” Т. Кампанеллы, “Новая Атлантида” Ф. Бэкона, “История севарамбов” Д. Вераса и аналогичные сочинения их многочисленных эпигонов). В 17-19 вв. широкое распространение получили также различные утопические проекты воплощения в жизнь идеалов социальной справедливости (Мабли , Морелли, Бабёфа, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, Герцки и др.). Разновидностью утопических сочинений Нового времени были также многочисленные трактаты о “вечном мире” (Э. Крюсе, Ш. Сен-Пьера, И. Канта, И. Бентама, В. Малиновского и др.).

Утопии разнообразны по социальному содержанию и литературной форме - это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие утопии о совершенном государстве Платона и Ксенофонта, феодально-теократические утопии Иоахима Флорского, В. Андреа “Христианополис”, буржуазные и мелкобуржуазные (Э. Беллами “Взгляд назад” и др.), а также многочисленные технократические и анархические утопии. Многие утопические сочинения предлагали отдельных проблем: трактаты “о вечном мире”, педагогические (Я. А. Коменский, Ж.-Ж. Руссо), научно-технические (Ф. Бэкон) и т. д. Утопия представлена также в истории общественной древнего и средневекового Китая (утопические сочинения Мо-цзы, Лао-цзы , Шан Яна и др.), народов Ближнего и Среднего Востока (ал-Фараби, Ибн Баджа , Ибн Туфейль, Низами и др.), в литературе России 18-19 вв.- “Путешествие в землю Офирскую” (1786) M. M. Щербатова, “Рассуждение о мире и войне” (1803) В. Ф. Малиновского, сочинения декабристов и революционных демократов, романы А. А. Богданова и т. д.

По мере развития научных знаний об обществе в значительной мере утрачивает свою познавательную и прогностическую роль. Своим возрождением в 20 в. во многом обязана Г. Уэллсу, который не только написал много утопических произведений, но и считал создание и критику социальных утопий одной из задач социологии. В то же Ж. Сорель противопоставлял утопию как рационализированное ложное интеллигенции социальному мифу в качестве стихийного выражения общественных потребностей. Исследование утопий занимает большое место в социологии знания К. Манхейма, который рассматривал их как социальную критику существующего общественного строя, противостоящую идеологии как ее апологетическому оправданию. Согласно Л. Мэмфорду, основное назначение утопии состоит в том, чтобы направить общественное в русло “уготованного будущего”.

Во 2-й пол. 20 в. в социологической литературе утвердилось утопий на “утопии реконструкции”, ставящие целью радикальное преобразование общества, и “утопии бегства” от социальной действительности. В 70-90-х гг. получил распространение термин “обоснованная утопия” для обозначения социальных программ воплощения в жизнь “предпочитаемого будущего”.

Социальные философы долгое время третировали утопии как “химерические” проекты преобразования естественного состояния общества, к числу которых они относили и . Однако социальные потрясения 20 в., в особенности в России и подъем освободительных движений в мире, были восприняты ими как реальная угроза воплощения утопии в . Господствующей тенденцией в середине 20 в. на Западе стала дискредитация утопий и создание различных антиутопий, предрекавших мрачное будущее человечеству и предостерегавших об опасности насильственного “осчастливливания” человека.

Во 2-й пол. 20 в. утопия вновь привлекает к себе общественных деятелей, идеологов, социальных писателей. Среди них наблюдается двойственное к утопии. С одной стороны, продолжаются попытки ее дискредитировать, подчеркивать недостижимость коммунистических идеалов, отождествить с утопическим сознанием. С стороны, раздаются призывы создать программу обновления государственно-монополистического капитализма посредством “реформации сверху”, противопоставляемой социальной революции. Некоторые футурологи и экологи на Западе стараются использовать утопии для придания привлекательности своим концепциям о будущем; наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита “Следующие 500 лет” и Э. Калленбаха “Экотопия”. Некоторые “новых левых” намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма, не видя практических путей к достижению социальной справедливости (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для некоторых утопий на Западе характерно переплетение утопических и антиутопических тенденций, которое выражается в том, что провозглашаемый в них идеал нередко сопровождается отказом от традиционных гуманистических и демократических ценностей (напр., “Второй Уолден” Б. Ф. Скиннера). Нередко наблюдается переход от “скрытой” к “открытой” утопии, т. е. к намеренному утопизму. Перефразируя Гегеля, некоторые западные социологи утверждают, что “все действительное утопично, а все утопичное действительно”, что перед человечеством нет якобы иной альтернативы, кроме выбора между “утопией или гибелью” (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

В прошлом утопия выполняла важные идеологические, воспитательные и познавательные функции. Значение утопии определяется ее познавательным содержанием и идеологическим назначением. Она является выражением интересов определенных классов и социальных слоев, как не находящихся у власти. Утопия имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой - по литературной форме, с научной фантастикой - по познавательной функции. Вместе с тем утопия обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением какой-либо универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для утопии поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистическое отношение к действительности, стремление конструировать социальные отношения по принципу “все должно быть наоборот”, к формализму, преувеличение роли воспитания и законодательства.

В истории общества и общественной мысли утопия нередко служила формой выражения социально-критической, обличитальной идеологии. Многие основные принципы демократического движения, нравственные и законодательные нормы, системы педагогики и образования были впервые сформулированы в утопиях (напр., государственное устройство США, равноправие женщин, обязательное и др.). Великие утописты “гениально предвосхитили бесчисленное таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно...” (Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 499). Хотя современная утопия и лишилась ряда прежних функций, тем не менее она не утратила своей роли в качестве специфического жанра литературы. Положительное утопии в современную эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхитить вероятное отдаленное будущее, которое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях, и может также предостерегать от некоторых отрицательных социальных последствий человеческой деятельности. Эти формы утопии стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогнозирования и построения сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.

В утопии отрицает достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь заранее спрограммированный, справедливый общественный строй превращаются в над социальной действительностью и личностью и приводят к худшему, чем прежде, состоянию общества, прокладывая путь к тоталитаризму В аналогичном смысле в западной социологической литературе упогребляются также понятия “дистопия”, т. е. искаженная, перевернутая утопия, и “какотопия” , т. е. “Страна зла” (от греч. κακός - плохой, злой и τόπος - место). В антиутопии убедительно выявилось осуждение тоталитарного строя, а также смятение значительной части интеллигенции перед лицом грядущих отрицательных последствий научно-технической революции, манипуляции сознанием и поведением людей, оправданная тревога за судьбу личности и человеческого права в предельно регламентированном и бюрократизированном обществе.

Антиутопические тенденции в общественном сознании на Западе, с одной стороны, связаны с охранительными консервативными и неоконсервативными идейно-политическими течениями, а с другой - в них проявились враждебность к “казарменному коммунизму”, стремление защитить традиционные гуманистические и демократические ценности от рационализированной технократической цивилизации, опасения за судьбу личности в “массовом обществе”. Эта гуманистическая предопределила во многом привлекательность антиутопий Замятина, Оруэлла, Хаксли, проницательно предвосхитивших реальные процессы в современном мире. Переход от третирования проектов преобразования общества к страху перед перспективой их претворения в жизнь был лаконично сформулирован Н. А. Бердяевым: “Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит , терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?” О. Хаксли взял эти слова в качестве эпиграфа к своей книге “Бравый новый мир”.

Наиболее известными и типичными антиутопиями являются романы “Мы” Е. Замятина, “Котлован” А. Платонова, “Бравый новый мир” О.Хаксли, “Ферма животных” и “1984” Дж. Оруэлла, “Механический апельсин” и “1985” Э. Берджеса, “Возвышенные меритократии” М. Янга, “Повелитель мух” У. Голдинга, сочинения Р. Бредбери, С. Лема, И. Ефремова и др. писателей и многие другие сочинения в жанре социальной и политической фантастики. С ними также созвучны некоторые публицистические произведения, напр. “Мрак в полдень” А. Кёстлера, “Последняя ночь мира” Ч. Льюиса, “Миф о машине” Л. Мэмфорда, “Исследование видов человечества на будущее” Р. Хейлбронера и т. п.

Исторически антиутопия ведет свое происхождение от сатирической Дж. Свифта, Вольтера, У. Ирвинга, С. Батлера, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Г. К. Честертона и др. Однако в отличие от острой критики социальной действительности антиутопия, напротив, является сатирой на демократические и гуманистические идеалы и апологию существующего порядка вещей. В этом же состоит и принципиальное между антиутопией и романом-предупреждением, к которому обращались в своем творчестве А. Франс, Дж. Лондон, Г. Уэллс, К. Чапек, С. Льюис, Р. Бредбери, Р. Мерль, П. Буль и многие другие прогрессивные писатели, чтобы предостеречь от подлинных, а не мнимых опасностей развития цивилизации.

Лит.: Кирхенгеим А. Вечная утопия. СПб., 1902; Свентоховский А. История утопии. М., 1910; БердяевН. Смысл истории. Берлин, 1923; Он же. Новое средневековье. М., 1991; Араб-Оглы Э. А. В лабиринте пророчества. М., 1973; Он же. В утопическом антимире.- В сб.: О современной буржуазной эстетике, вып. 4. М., 1976; Баталов Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982; Он же. В мире утопии. М., 1989; Он же. Политическая утопия в XX веке: вопросы теории и истории. М., 1996; КлибановА. И. Народная социальная утопия в России. М., 1997; Ушков А. М. Утопическая в странах Востока. М., 1982; Туторов В. А. Античная социальная утопия. Л., 1989; Шахназаров Г, Этот прекрасный новый в пресловутом 1984 г.- “Иностранная литература”, 1979, № 7; Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994; ЧаликоваВ. Утопия и . М., 1994; Duon V. L"Utopie et le roman utopique dans la literature anglaise. Toulouse-P., 1941; Parrington V. L. American Dreams: a Study of American Utopias. Providence, 1947; RuyerR. L"Utopie et les utopies. P., 1950; DuveauG. Sociologie de l"Utopie et autres essais. P., 1961; PoIakF. L. Thé Image of thé Future, v. 1-2. Leyden-N.Y, 1961; Mumford L. Story of Utopias. N. Y, 1962; Utopias and Utopian Thought, ed. by F. Е. Manuel. Boston, 1966; Utopia, сотр. by G. Kateb. N. Y, 1971; Noyck R. Anarchy, State and Utopia. N. Y, 1974; Harowtz l. L. Ideology and Utopia in the United States: 1956-76. N. Y, 1977; Erasmus Ch. J. In Search of the Common Good. Utopia Experiments Past and Future. N. Y, 1977; Manuel F. E., Manuel F. P. Utopian Thought in the \\festern Vfcrld. Cambr. (Mass.), 1979; Huxley A. L. Brave NewW>rld Revisited. L., 1958; daran E. M. Histoire et Utopie. P., 1960; Walsh Ch. From Utopia t Nightmare. N.Y, 1962; HillegasM. R. The Future as Nightmare. N.Y, 1967; KoestlerA. The Ghost in the Machine. L., 1975.

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .




Смотреть что такое "УТОПИЯ И АНТИУТОПИЯ" в других словарях:

Содержание 1 История 2 Отличия антиутопии от утопии … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Утопия (значения). Утопия (др. греч. τοπος «место», ου τοπος «не место», «место, которого нет») жанр художественной литературы, близкий к научной фантастике, описывающий… … Википедия

В художественной литературе и в общественной мысли такие представления о будущем, которые в противоположность утопии отрицают возможность построения совершенного общества и предрекают, что любые попытки воплотить в жизнь такое общество неизбежно… … Философская энциклопедия

утопия - УТОПИЯ особый способ социального предвидения, результатом которого является идея или образ совершенного государства, призванного служить образцом общественного устройства. Как особый жанр У существует на грани между собственно литературой … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Самоосознающее течение в литературе, представляющее собой критическое описание общества утопического типа. А. выделяет наиболее опасные, с точки зрения авторов, общественные тенденции. (В аналогичном смысле в западной социологической литературе… … Новейший философский словарь

- (см. анти... + утопия) в художественной литературе проекция в воображаемое будущее пессимистических представлений о социальном процессе. Новый словарь иностранных слов. by EdwART, 2009. антиутопия и, ж. (… Словарь иностранных слов русского языка